Чужое сердце - Клеванский Кирилл

Наверняка от этого страдают окрестные деревеньки. Тень не сомневался, что туда часто наведываются эти солдатики. Сплюнув, Добряк, застывая при каждом шорохе и таясь, заспешил к западному крылу. Там на третьем уровне находилось окно, ведущее в покои «младшей бутылочки». Подойдя вплотную к крылу, убийца расслышал далекие голоса. В зале все еще гремели здравицы, а вот по комнаткам уже расползались парочки.
«Самое время», – подумал Добряк.
Стены замка оказались в таком же состоянии, что и крепостные. Уже через пять минут он оказался в покоях паренька по имени Ози. В большой комнате помимо огромной кровати стояли пустой книжный шкаф и столик, заставленный разнообразными склянками и флакончиками. Убийцу передернуло. Немудрено, если клиент окажется презренным мужеложцем: такое количество парфюма не у всякой леди увидишь. Еще раз окинув взглядом помещение, Тень стал выбирать позицию. По его подсчетам, всего через пару минут здесь окажется цель, причем не одна.



В первую очередь Добряк заинтересовался балдахином, но с виду крепкая площадка почему-то не вызывала у профессионала доверия. Так что недолго думая Тень завернулся в свой артефактный плащ и затаился в восточном углу, самом темном. Привычно замедлив биение сердца и ослабив дыхание, смертельно опасный посетитель стал ждать.

Тим
Как и было задумано, очнулся я в палате лекаря. За окном уже сгущались сумерки, а в распахнутые ворота въезжали кареты. Именно по этим нехитрым средствам передвижения любой знающий человек сможет многое сказать о владельце. Вот, например, сейчас лакеи побежали к карете. Она небольшая, но размерами легко обмануться. Дверцы обиты бархатом, поверх которого виднеются золотые накладки, рессоры – из восточного дерева. В нашем (мать его, я уже «в нашем» говорю – верный признак того, что пора делать ноги) замке было всего одно креслице из того же материала, и, по слухам, его стоимость превышала месячное содержание всего гарнизона, а это около двух сотен, если не больше. Один быстрый взгляд на лошадок, четырех породистых жеребцов, – и я уже понимаю, что к нам заявился кто-то из виконтов. Скорее всего сынок одного из безземельных герцогов.



Тут с этими дворянскими титулами вообще беда. Я-то, наивный, всегда предполагал, что безземельные дворяне – в основном барончики, но здесь титулы распределялись очень странно. Это связано с тем, что когда-то Империя была огромной страной, объединившей под своим началом десятки стран поменьше. Теперь же, спустя добрую тысячу лет, ее территория уменьшилась в разы. В итоге землей обладали не все, а вот титулами – пожалуйста. Правда, и здесь есть свои подводные камни. Ну не может человек жить без соперничества, поэтому благородные поступили весьма просто: друг перед другом они кичатся не громким званием, а родом. Всего в землях Империи существует пять родов, у каждого из которых есть по семье (это что-то вроде побочной ветви; в семью могли принять даже смерда за особые заслуги). Говорят, когда-то был и шестой род, но его вырезали под корень еще четыре столетия назад. В голове Ройса информации по этому поводу – с гулькин нос. Единственное, о чем хоть как-то можно догадаться, – шестой род был местным «выродком». Якобы в него входили одни черные колдуны и убийцы. Уж не знаю, сколько в этом правды, но некоторые здешние «благородные» вполне достойны немедленной казни… Хотя ни одного потомка какого-либо из родов я пока еще не видел. Не то положение у графа, чтобы на его тусовки заезжали такие гости.



Впрочем, что-то я совсем расслабился. Первый этап прошел как по маслу, но это не значит, что можно вздохнуть с облегчением. Осмотрев повязки на груди, я попробовал пошевелить рукой. Получилось. Но если сильно напрячь мышцы, тело взрывается болью. Все-таки я не до конца восстановился, а тут кобыла еще добавила. Ну ничего, игра стоит свеч. Выбравшись из местного медпункта, я направился на третий этаж. Миновав лестницу, чуть не столкнулся с одним из стражников. Волей судьбы тот напился в хлам и теперь рыскал по длинным замковым коридором в поисках доступной служанки.



Благо между нами оказалась неосвещенная ниша, куда я и нырнул. Самое обидное, что если бы я вшил в штаны не одну иглу (ту, что предназначена для графского сынка), а две, этого охламона можно было бы завалить. Не зря же я тренировался, постоянно вызываясь резать кур, свиней и прочую живность. Поначалу было очень сложно, первая свинка целую неделю снилась. А потом что-то внутри надломилось, хотя вернее сказать – отключилось. И теперь я почти уверен, что если смогу обосновать для себя необходимость того или иного поступка, то никакая мораль, вбитая в голову на Земле, меня не остановит. Так что сейчас я со всех сторон рассмотрел возможность завалить солдата голыми руками. Главный аргумент «за» – отведу от себя подозрения хотя бы на пару часов, поскольку никому не придет в голову, что подобное мог совершить доходяга Ройс. Этого времени вполне хватит, чтобы сплавиться вниз по речке. Главный минус – как я порешу здоровенного мужика, будучи в этом дистрофичном тельце? Именно поэтому насвистывающий нехитрую мелодию стражник сейчас скрылся за поворотом.



Все еще сидя в нише, я стянул с себя штаны и зубами распорол длинный дополнительный шов. В руку легла холодная металлическая игла сантиметров пятнадцать длиной. Вообще так называемая игла – это обработанная и заточенная дверная скоба. Но лучшего оружия раздобыть не смог. В самом деле, не с ржавым же кинжалом мне ночами разгуливать? Да и сломался он еще пару декад назад.
Пять минут ползания по коридору, несколько ссадин, изодранная рубаха – и вот я уже у дверей опочивальни маленького поросенка. Не стану скрывать – называл я его так, лишь бы усилить ассоциацию с тем существом, которое убивать мне уже было привычно. Я до сих пор опасаюсь, что в последний момент может дрогнуть рука. Сердце бешено стучало. Я даже сам не понял, зачем играл в диверсанта и полз по стеночке, все равно народу здесь нет. Нервы ни к черту. Но спасибо домашней скотине и неуемному аппетиту графской семьи – я научился подавлять подобные признаки беспокойства. Напрягая мышцы, сделал несколько глубоких вздохов, а потом, расслабляясь, зараз выдохнул через нос. Дрожь отступила, сознание прояснилось, сердце успокоилось. По-особому придерживая дверную ручку, я тенью проскользнул в опочивальню.



Уже буквально на финишной прямой. Осталось сделать всего пару шажков – и стану свободен. Воровато оглядевшись, я не нашел ничего лучше, кроме как забраться на балдахин. Прижав к груди иглу, которой выпала честь стать золотым ключиком, ведущим меня прочь из этого ада, я подумал о том, что впервые в жизни вообще что-то планирую. Раньше я жил одним днем, редко думал о дне завтрашнем… да что там врать, никогда не думал. А сейчас я хладнокровно просчитал ситуацию. Попасть в лазарет надо было для того, чтобы меня не стали искать. Когда обнаружат тело Ози, людям графа лишь спустя некоторое время придет в голову проверить, как там личный слуга. Игла тоже нужна не просто так. По слухам (а все мои выводы основывались на слухах – Ройс был очень уж нелюбознательным пареньком), такое оружие убийцам вручали обиженные девушки для выполнения заказа. А графский подонок, пользуясь своим, как ему казалось, высоким положением, часто валял не вышедших титулом дворянок.



Ну и последнее – сегодня на псарне произойдет пожар. Конечно, собачек жаль, но если их пустят по следу, то скрыться будет сложно. Благодаря телеканалу «Дискавери» я в курсе того, что даже форсирование реки не спасет от ищеек. Ах да, забыл упомянуть – в замке есть два мага. Сегодня утром за завтраком я им подсыпал один порошочек. Пришлось повозиться, чтобы раздобыть его, но, думаю, сейчас эти два чародея не слезают с горшка, а завтра у них так прихватит голову, что думать они будут только о гильотине или топоре.



Самокопание было прервано ощущением того, что в комнату кто-то проник. Я не решился сдвинуться с места, списав все на проступающее волнение. Ведь вряд ли Ози заявился бы сюда один. И уж точно он бы не стал таиться, а, как всегда, начал громко сопеть, бессвязно бормотать, грохнув что-нибудь по дороге. Именно так он себя вел, когда напивался. Впрочем, осталось лишь ждать.

Добряк
Он уже начал скучать. По времени выходило, что через двадцать минут произойдет смена караула, и тогда в замке поднимется паника. В принципе «выпить бутылочку» можно будет и при таких обстоятельствах, но как не хотелось завершать карьеру на подобной ноте! Тень хотел сделать все чисто, дабы было что рассказать будущему ученику.



«Да, ученик…» Мысли о том, что совсем скоро он передаст знания кому-то другому и уйдет на круг перерождения, с одной стороны, грела, а с другой…
Убийца не знал, что такое страх, но мысли о скорой смерти что-то подтачивали в нем. Наверное, он опасался неизвестности.
«Пожалуй, стоит побеседовать с некромантами», – решил для себя потомок изведенного рода.
Только глупцы полагают, будто святоши знают о том, что происходит за чертой. Некроманты – вот те разумные, которые смогут дать пару советов и ответить на несколько вопросов. Именно они и никто другой. Кто еще так близок со смертью, разве что не спит с ней? А святоши – это просто ходячие винные бочки, старающиеся забить кошельки монетами доверчивых прихожан. Иногда, проходя мимо храмов, Добряк с отвращением смотрел на этих господ. Он сравнивал их со стадом, покорно идущим на убой. Давно минули религиозные войны, уже несколько тысяч лет храмовники не сражаются за своих богов. Да что там говорить – на магов, открывших душу темным искусствам, даже инквизиции нет. Но, как говорится, осадок остался. Ведь именно из-за храмовников почти пять веков назад был уничтожен его род. От этих мыслей Добряк сильнее сжал кинжал.



Скрип двери избавил Тень от гнетущего настроения. Добыча попала в капкан.
– Я не могу… это неправильно, – шептала девушка.
– Не бойся, – утешал ее молодой граф. – Это будет совсем не больно, я обещаю.
Добряка передернуло. Это же надо так напиться, причем обоим. Леди была уродлива не в меру: кривой нос, заячьи зубы, чуть ли не впалая грудь. И «бутылка» скорее была круглым бочонком. Разве что рясы нет.
От дальнейшего процесса видавшего виды убийцу чуть не вывернуло наизнанку. Даже балаган уродов по сравнению с этим был императорской выставкой живописи. Слава Харте, толстяка хватило лишь на один круг, второго раунда психика нормального человека не перенесла бы. Тень тихонько приподнялся и двинулся к кровати, где уже сопела колоритная парочка. И тут с балдахина кто-то легко спрыгнул.



«Не может быть!» – восхитился Добряк.
Он трижды сканировал комнату и постоянно держал обстановку под контролем, но так и не обнаружил этого молодого паренька.
«Совсем стар стал», – мысленно вздохнул убийца.
По правилам нужно было прирезать этого хлюпика, а потом кончать «бутылку» и, вырезав глаза, валить с подтверждением к Гизмо. Но Тень решил подождать. Возможно, именно сейчас он видит перед собой будущего ученика. Высокий, но очень тощий парнишка с длинными волосами уверенным движением отдернул одеяло. В его руке сверкнула игла. Добряк опять восхитился: сердце юноши не дрожало, его дыхание было спокойно. Но тут что-то скрипнуло. Парень отступил назад, его рука задрожала, он явно упускал момент.



Сперва Добряк решил, что мальчишка струхнул, но потом заметил, что тот в упор смотрит на дурнушку.
«Все ясно», – решил убийца, когда взглянул на дистрофика через артефакт истинного зрения.
Пацан оказался личным слугой с поломанной печатью. И, надо отдать должное, решил избавиться от нее самым радикальным способом, но в последний момент испугался, что придется валить еще и девушку. Тень выдвинул руку с кинжалом, намереваясь решить проблему с несостоявшимся учеником, но тут парень вопреки всем ожиданиям вернул нужное состояние и сделал шаг вперед. Раздался протяжный скрип.



– Что ты тут делаешь?! – завизжал проснувшийся толстяк.
– Идиот! – взревел Добряк.
Пацан обернулся и уставился на убийцу извиняющимся взглядом. Дальнейшее для мальчишки, Ози и дурнушки слилось в единую неразличимую цепь событий. Вот размазался незнакомец, превратившись в черную молнию. Упал на пол бывший раб, скошенный одним точным, но не смертельным ударом в висок. Всхлипнула девушка: из ее лба торчала игла, недавно сжимаемая нерешительным пацаном. А Ози даже не успел позвать на помощь: его глаза уже покоились в руке Добряка, а душа отправилась перерождаться. Все это произошло лишь за мгновение.



Тень взглянул в болезненное лицо лежащего на полу мальчика.
– И что мне с тобой делать? – обронил убийца.
Вздохнув, он обнажил младший кинжал и наклонился к еще дышащему телу. И тут облака расступились, свет полной луны отразился в лезвии занесенного кинжала, на миг ослепив Добряка. Он взглянул в окно, но ночное светило вновь скрылось за тучами.
– Понял, не дурак, – кивнул убийца и взвалил на плечи пацана. Весил тот не больше перышка. – Вот тебе и последнее дело. Ушел, демоны меня загрызи, красиво. Ну хоть ученика искать уже не надо.



Замок Тень покинул так же незаметно, как и появился в нем.

На следующее утро Фрид, обнаружив убитого сына, чуть не лишился рассудка от горя. Впрочем, через два часа его заколола кинжалом собственная жена, обвинив в смерти кровинки, после чего тучная графиня выпрыгнула из окна. Всего за два дня замок был разорен. Что-то забрали слуги, разбегаясь кто куда, но основные ценности вынесли солдаты. Уже через неделю соседи растерзали графство на кусочки. Хотя самые плодородные земли отошли императору, у которого по случайному стечению обстоятельств в друзьях оказался один герцог, очень не любивший «выпивать», но знавший толк в том, как это правильно делать.




Глава 2
Первые шаги

Тим
Зима прошла, наступил четвертый сезон, принесший с собой дыхание весны. Я лежал на холме и, зажмурившись, полностью отдавался во власть рая, наступавшего в это время на Ангадоре. Третью декаду светило солнышко и зеленела природа, но все еще дул прохладный ветерок. Эти десять дней я был недоступен для истязаний учителя. Бесконечные тренировки больше не волновали, как и наставления старого мастера. Все, чем я занимался, – праздно валялся на любимом холме. С него открывался потрясающий вид. Далеко на севере виднелись величественные горы, прячущие свои пики где-то в облаках. На западе, если постараться, можно заметить полоску торгового тракта. Сейчас там очень оживленно. Торговцы, ловя момент, пытаются провезти как можно больше товара, ну и бандиты тоже не зевают.



С востока на меня смотрит с небольшой ноткой укора тысячелетний лес. Мы частенько тренировались там с Добряком. И именно там я занимался чем-то вроде паркура, используя вместо арматур и зданий разлапистые деревья. Прыгая с ветки на ветку, подражая скорее макаке, чем трюкачу, я вызывал у учителя презрительную усмешку: мол, занимается юный падаван всякой фигней.
Ну а на юге… На юге за долиной стояли деревушки, там заканчивалась власть природы и начиналась цивилизация. За пять лет жизни на севере Империи я уже отвык от человеческого общества. Добряк не отпускал меня одного из дома дальше этого самого холма. Но я не жаловался. После того года, показавшегося мне целой вечностью, я и не стремился возвращаться в лоно социума. Там нужно будет спешить, что-то делать, а здесь я могу расслабиться. Здесь все идет своим чередом.



Пять лет назад я очнулся в лесу, а передо мной стоял человек, завернутый в черный плащ. Он протянул мне кружку с отваром – до сих пор помню этот странноватый металлический привкус – и предложил выпить. Когда же я спросил, зачем это, он ответил, что либо я пью и становлюсь его учеником, либо секир-башка. Думал я недолго, да и пить хотелось. А потом начался кошмар… Ладно, вру, первые семь сезонов был реально кошмар, а дальше втянулся.
Первые два сезона мы провели в дороге. В это время Добряк занялся моей физической подготовкой, гонял только так. Иногда мне казалось, что он сущий демон и раздвигает часовые рамки от привычных двадцати четырех часов до всех сорока. Когда же мы добрались до ставших родными мест, пришлось помогать учителю в строительстве. Был воздвигнут небольшой дом, скорее даже маленький – две комнаты и склад, где хранились инструменты и оружие. Еще имелся погреб. Затем возвели мини-плац, построили хитрые тренажеры – например, «Малыш Боб», так я его называл. Человекоподобная деревяха со сложной системой рычагов и веревок приводилась в движение колесом. И чем быстрее Добряк крутил эту чертову баранку, тем быстрее вертелся «Бобби». Остановить его можно, лишь засадив кинжал в одну из восьми точек, а поскольку те были размером с грецкий орех, сделать это весьма непросто.



Но и это еще не все. В первый год мне пришлось целых три сезона проходить с привязанной к телу правой рукой. Я ел левой, дрался левой, отжимался, подтягивался, разминался… короче, вот это далось реально нелегко. Зато сейчас я управляюсь обеими клешнями приблизительно на одном уровне. Да и в доме за пять лет мы отночевали в общей сложности хорошо если четыре сезона. Каждый вечер перед сном мы заново устраивали кострище (ведь старое после завтрака приходилось тщательно маскировать, заметая следы от неведомой погони), я заново таскал ветки и листья для постели, но все это с лихвой компенсировалось. Умом я понимал – такие тренировки необходимы. Все же Добряк был убийцей, и я не строил иллюзий по поводу того, какое именно искусство он в меня вколачивает. Навыки заметания следов, чтение леса и привычка спать под открытым небом просто необходимы. Впрочем, я бы, несомненно, опустил руки от такой жизни, если бы не сам учитель. Всякий раз, сидя у костра, он рассказывал мне истории об этом мире. А я как мальчишка сидел с разинутым ртом и представлял себе удивительные страны и величественные города.



Оказалось, что я таки попал в банальный фэнтезюшный мир. Здесь были гномы, живущие в своих горах и имеющие торговые точки в крупнейших городах мира. И, как обычно, они были коренастыми, мускулистыми, носили бороды и обожали выпивку. В лесах, далеко на западе, обитали эльфы. Вспоминая о них, Добряк постоянно сплевывал через плечо. Когда я спрашивал, отчего такое отношение, он только пожимал плечами и отмахивался, оставляя мне возможность все разузнать самому. А еще в южных морях существуют острова дроу, или темных эльфов, самоназвание у них такое, что даже мой филологически заточенный язык не может выговорить. Обладали они темной кожей и кошачьими зрачками.



В степях, как это ни удивительно, обитали племена орков. Вот только вместо привычной зеленой кожи имели красную, с багровыми отливами. А когда учитель рассказывал об этом воинственном народе, то постоянно хватался за кинжалы и воровато оглядывался. Но от моих вопросов все так же отмахивался. И я был за это признателен. Благодаря этим историям про дальние земли и народы, про удивительной красоты леса и дворцы, про Великую долину, где в небесной синеве летают (!) острова, я захотел жить. Захотел увидеть все собственными глазами и поэтому усердно тренировался, чтобы стать сильнее.



Иллюзий я не строил. Даже сейчас я побеждал лишь в двух схватках из десяти, и это учитывая тот факт, что учитель уже староват. Правда, в овладении двумя саблями я продвинулся чуть дальше, чем в кинжальном ремесле. Вот и сейчас рядом со мной лежали две изогнутые сабли, одна шестьдесят сантиметров, вторая полметра. Ими я уже неплохо фехтовал и в схватке с наставником оставлял за собой шесть из десяти.
За все эти пять лет Добряк ни разу не спросил о моем прошлом, и за это ему огромное спасибо. Я еще на Земле прочел пару попсовых книжек в стиле «наши – там» и всегда удивлялся – ну на кой черт рассказывать о том, что ты из другого мира? Чтобы тебя потом отловили и препарировали, как лягушку? Ну уж нет, увольте, эту тайну я не открою никому и никогда. Кстати, насчет попсы и клише. Около года назад выяснилось, что малыш Ройс обладал магическим даром.



Вечером мы, как всегда, сидели у костра, и Добряк обучал меня приготовлению различных зелий. В основном он преподавал науку о ядах и противоядиях, и сейчас я ведал около сотни тех и других. Иногда он показывал, как сделать и иные зелья, например, отвар «Ночная кошка». По названию нетрудно догадаться, что, выпив эту отраву с привкусом старых клопов, можно несколько часов видеть в темноте. Всего таких «напитков» я мог приготовить около десяти, но не суть.
Сидели мы, никого не трогали, и неожиданно на соседней опушке появился некто. Я опоздал с обнаружением чужака всего на долю секунды, но Добряк уже исчез, а через минуту притащил за волосы какого-то парнишку. Тот, с заломанными руками и расплывающимся фингалом под глазом, поведал нам свою нехитрую историю. Мол, так и так, будучи учеником Академии, решил порыться в музее и наткнулся на древний артефакт. Повозился с настройками и портанулся хрен знает куда. Клятвенно заверив нас, что не станет нападать (ну да, в таком состоянии и с ножом у горла ему только о нападении и думать), он без спроса набросился на наши шашлыки из зайчатины. А на следующее утро подошел ко мне и поинтересовался, какого демона я тут делаю. Заметив, что я не догоняю суть вопроса, он сообщил, что я обладаю зачатками дара и могу спокойно отправляться в Академию.



Вы хоть можете представить мою реакцию? Ну ладно, сперва я скривился от такого банального поворота сюжета. Как же – попаданец и маг, бред ведь. Но потом, секунду спустя, я вспомнил все компьютерные игры, книги и фильмы, где присутствовала магия, и представил себя на месте главных героев. Я уже возомнил себя великим архимагом, призывающим огонь и дождь на головы… Да без разницы, кого, главное тут – само осознание того факта, что я смогу прикоснуться к чему-то мистическому. Выяснив все нюансы об этой самой Академии, мы отпустили студента на все четыре стороны. После этого тренироваться я стал еще усерднее. Конечно, вы скажете – совсем больной, нет бы ноги в руки – и почапал до универа, но я не привык бросать начатое дело на полпути. Пока Добряк не решит, что я закончил обучение, никуда не уйду. Но если честно, иногда очень хочется бросить все и отправиться на юг. У меня уже в одном месте свербело от желания отправиться путешествовать. Именно этим я планировал заняться после окончания магического учебного заведения. Все-таки чем еще здесь заниматься, раз надежды на возвращение нет. Да и куда возвращаться? Уж точно не в то изломанное и, вероятнее всего, погибшее тело.



Так что программа-максимум заключается в следующем – заканчиваю обучение у Добряка, собираю манатки и двигаюсь до Академии. Ну а там видно будет. Спасибо тем же земным книгам – я в курсе, что нужно делать. Сперва спасаем королевство, затем валяем принцесс, желательно нескольких и желательно включить в гарем пару эльфиек. После этого боремся с нечистой силой, претворяем в жизнь какое-нибудь пророчество, ну и под конец остается свобода выбора из трех опций. Первое – живем долго и счастливо с самой красивой (читай: грудастой) женщиной планеты. Второе – создаем свое королевство и все равно живем с самой… ну, вы поняли, женщиной. И последнее – становимся новым богом и страдаем ерундой. Согласитесь, есть куда расти.



Совсем забыл: все это должно было произойти за год, ну максимум за два. Вот это как раз и обидно – я уже неслабо проштрафился, проведя на Ангадоре добрых шесть с половиной лет. И буду честным с самим собой – не в теле Ройса мне за принцессами ухаживать. Паренек оказался слегка неказистым: обычное, ничем не примечательное лицо с сероватыми глазами, непослушные черные волосы. Поначалу я еще пытался их причесать, а потом плюнул на это дело и ходил взлохмаченный. Единственный плюс – это высокий рост, но именно благодаря ему я не выглядел так сурово, как учитель. Мои мышцы надежно укрывали чуть мешковатая одежда и извечный плащ. Да и не было особо этих мышц, во всяком случае я не выглядел как культурист. Наставник постоянно твердил, что чем в горе больше пещер, тем ее легче развалить. И излишек веса, даже если это не жир, а мускулы, он считал именно этими самыми пещерами. Именно поэтому он так усердно выковывал из меня не мощный бастард, а юркий кинжал. Но я не жалуюсь, мне, по большому счету, так даже удобнее. Иначе обучение «скрыту» заняло бы больше времени, нежели четыре года.



Вспомнив про «скрыт», я усмехнулся. Помню наше первое занятие в лесу. Тогда учитель сказал: «Следи» – и исчез. Вот просто взял и пропал, а потом появился из тени, отбрасываемой небольшим деревцем. Вот тогда Добряк стал обучать меня всем премудростям сокрытия собственного присутствия, и полгода назад я смог повторить этот финт. Сейчас мне уже не кажется сложным замедлить ритм сердца, почти избавиться от мыслей и смотреть как бы сквозь предметы, а не на них.
Старик научил меня многим специфическим вещам. Например, я умел спать по-волчьи: это когда спишь полчаса, потом на пару секунд просыпаешься и снова засыпаешь. Я умел обходиться без воды в течение четырех суток и без еды около недели. Сон под открытым небом в любую погоду меня уже вообще не волновал. Бег на марафонские дистанции не сбивал дыхание и в принципе казался легким отдыхом. Метнуть пять дротиков зараз, так, чтобы они легли именно в те точки, которые нужны, тоже удавалось без особых проблем. Я уже иногда баловался, выбивая на деревьях известные мне руны. К тому же учитель оказался большим знатоком лингвистики и не нашел ничего дурного в том, чтобы обучить своего падавана известным ему языкам. И сейчас я мог свободно изъясняться на трех, читал и говорил на пяти и понимал еще около семи-восьми. Немалую роль в этом сыграла новая память.



Подул ветер, и я открыл глаза. По небу неспешно плыли причудливой формы облака. Здешнее небо было поистине удивительным. Низкое, но в то же время очень светлое. А какие здесь ночи… Мириады звезды рассыпаются, как алмазы по бархату. Такого я никогда не видел. Учитель, глядя на мое восторженное лицо, часто рассказывал про то, какие ночи бывают в пустыне на востоке. После первого рассказа я уже больше не мог так искренне восхищаться сиянием, которое видел в этой долине.
Нехотя поднявшись и отряхнув штаны от травы, я закинул в ножны ставшие родными сабли и зашагал в сторону лагеря. Совсем забыл: следует, наверное, снять ножны с пояса и закинуть за спину. А то товарищи по попаданству оплюют меня за такое пренебрежение к нормам поведения в иных мирах. Ну а то, что с пояса я выхватываю оружие на целых полторы секунды быстрее, чем со спины, – это уже так, мелочи жизни.



Обратная дорога не заняла много времени. Когда подступающая мгла тронула верхушки деревьев, я уже был на месте. Невольно упершись взглядом в плац, я подивился теплым эмоциям, возникшим глубоко внутри. Сколько раз мы дрались с учителем на этом нехитром плацу! Сколько переломов и ушибов я получил, постигая непростое искусство руконогопашного боя! И сейчас я поразился – в углах песчаной площадки появились сорняки. Покачав головой, я решил завтра же привести плац в подобающий ему вид.
Пройдя через полосу препятствий, вернее, пройдя мимо нее, я оказался на крыльце дома. Сооружение напоминало деревянную коробку. Хоть дом и был аккуратно выполнен, но кое-где уже видны щели в деревянной кладке. На крыше красовалось бессчетное число заплаток, да и пол давно стал скрипуч, как старый монетчик, трясущийся над каждой медяхой.